Примерно следующим

SPL
То есть общество сейчас считает, что дети должны учиться всему самостоятельно. Ключевая роль педагога — учитель должен показать, как можно найти способ решения проблемы, продемонстрировать, научить. Старый фреймворк говорил, что надо показать образец результата, дать цель, расписать алгоритм достижения и курировать его реализацию на каждом этапе.
То ни один учитель физики не должен обижаться на решение задачи про высоту башни и барометр: «продать барометр, а вырученные деньги заплатить строителю за чертёж» — а должен требовать новых и новых решений, вместе с ребёнком оценивать их применимость, ограничения, точность и шансы на успех.
Учитель может ошибаться
Одна из тех вещей, которая меня невероятно бесила в школе — не только тот факт, что ни один учитель никогда не был готов к альтернативным решениям задачи, но и не признавал своей ошибки. Моему однокласснику как-то влепили тройку по физике за то, что он нарисовал на доске «неверную» схему электродвигателя со статором внутри ротора: «Так никто не делает». Мы потратили неделю, чтобы на полном серьёзе собрать устройство по такому принципу, показали — «хм, да, но переправлять я не буду». Прощай, физика. На первом курсе университета я взял за горизонтальную ось значение ординаты, потому что так график лучше помещался на листе. При том, что он был полностью правильный, работу мне пришлось переписывать.
В этом плане мне вспоминаются истории, которые происходят всё чаще. Общая канва примерно такая: ребёнок отвечает на уроке литературы на стандартную тему «какой смысл вкладывал в это автор», и учительница пыталась навязать ему свою глубокомысленную точку зрения. Проблема была только в том, что дети способны найти автора в Фейсбуке и прямо спросить.
Знаете, чем чиновник отличается от предпринимателя? Если чиновник не ошибается, он хорош — но при этом можно не браться ни за что рискованно (и вообще ничего не делать в экстремуме). А хороший предприниматель ошибается максимально быстро и широко — это экспериментальный подход, и каждая ошибка даёт новую информацию. Вопрос в контролируемости условий опытов. Ошибаться — естественное свойство прогресса. Более того, перфекционизм тоже часто несовместим с прогрессом.
Но возвращаемся к детям. Вот ещё пример: после диктанта есть 5 минут на самопроверку, чтобы ребёнок ещё раз прочитал, что написал. Нормальные здоровые дети поколения Z ничего не вычитывают ещё раз, а просто отдают готовую работу. Ольга говорит следующее: кто найдёт на этой стадии у себя все ошибки — может не делать домашнее задание (ну или получает дополнительный балл на другом диктанте). И это резко меняет отношение. Дети ищут, потому что условия игры тут же поменялись.
А ещё дети не должны принимать на веру всё то, что даёт учитель, а тренировать свои навыки этого самого рационального мышления. Поэтому Ольга часто намеренно допускает ошибки в том, что пишет на доске, ожидая реакции детей. Вообще-то этим она ещё удерживает их внимание, — но главный урок в том, что реальный мир может подставить тебя в любой момент, и, как говорил товарищ майор, «будьте предельно бдительны». В общем, в ней есть что-то от даоса.
Дети могут спорить с учителем
Иногда они правы, иногда нет — но задача не оборвать и усадить на место, а подробно разобрать посылки, тип мышления и то, почему ребёнок что-то не понял (если он неправ). Очевидная проблема в том, что дети в начальной школе не очень-то дружат с логикой, и у них нет никаких аппаратов для аргументированного спора. То есть первое, чему учит Ольгасанна — это базовые принципы рационального мышления. Спасибо «Гарри Поттеру» и Элиезеру Юдковскому.
Вот дети заспорили с учительницей по поводу ударения в слове «имбовый». Само слово возникло в тот момент, когда они делали «алфавитный челлендж» на пятиминутке орфографии — писали по прилагательному на каждую букву алфавита. Во-первых, меня несказанно удивило то, что вместо того, чтобы сказать ребёнку, что такого слова нет, она поставила задачу сделать морфологический и лексический разбор. Во-вторых, дети этот разбор сделали, и пришли к выводу, что по классическому словообразованию ударение должно быть на второй слог. Но в качестве аргумента были приведены популярные стримеры твитча, говорящие с ударением на первом слоге. И Ольга признала, что язык следует за носителями, поэтому однозначного ответа нет. Шах и мат, традиционная школа!
Гораздо забавнее споры с детьми про целесообразность обучения вообще. Это самые сложные моменты, потому что там нужно поддержать баланс между авторитетом учителя и обидой ученика, которого не убедили. А убеждать детей, пользуясь мышлением детей — это как переговоры с инопланетянами. Да, они очень доверчивые, да, большая часть ситуаций просто не возникает при высоком авторитете учителя — но бывают моменты, когда главный ботаник класса задаёт невинный вопрос вроде, а можно ли не ходить на ИЗО или технологию (труды). И аргументирует свою точку зрения тем, что ему это в жизни пригодится примерно как ежу футболка. Я-то этот вопрос в своё время решил просто, поставив рекорд астраханского технического лицея по прогулам (правда, прогуливал я в лаборатории магнитострикции университета), но, кажется, такой путь подходит далеко не всем. Кстати, на примерно такой же вопрос в университете преподаватель ответил — «разберись, сдай сейчас и не ходи». Я сдал и не ходил, всё честно. А вот на уроке начальной школы Ольге нужно прогружать ребёнку целый комплекс мыслей: и зачем вообще образование, и что нужно развивать разные навыки и способности, и что ИЗО — это не про рисование домика, а про пространственное мышление, а технологии — это не про «починить табуретку», а про работу с пластичной материей. А у неё 136 часов на предмет, и спорить весь урок она не готова. Естественное решение — она прогружает всю целесообразность обучения заранее, и дети примерно представляют, что они вообще-то готовятся захватывать мир, и это в целом нужно им самим. Точнее, это поздняя мотивация, ранняя лежит в плоскости «понравится маме» или «у тебя получается».
Мотивация старого фреймворка — не достичь результата, а не получить наказание. «Будешь сомневаться в учителе, получишь двойку, а дальше тебя поругают родители» — вполне логичная цепочка, пока ребёнок не поймёт, что оценки — это бесполезная абстракция. А это случается сейчас довольно быстро.
Можно списывать
Поскольку дивергентный подход к образованию предполагает, что ребёнок научится чем-то, а не сдаст экзамен в надлежащей форме, Ольга разрешает готовить шпаргалки. Договорённость с классом такая: списывать можно, если она не увидела — это легально. То есть абсолютно такая же, как во всех школах и во всех классах по результату, но отличающаяся количеством подготавливаемых детьми конспектов.
А если что, сделать хорошую шпаргалку почти так же сложно, как понять материал. Если задачи стоят дивергентные, а не на память. В этом плане я обожаю своих университетских учителей программирования, которые разрешали пользоваться любыми источниками на экзаменах — но у нас никогда не было задач ни на эрудированность, ни на память. Только практические вещи.
Практико-ориентированный подход
Вот дети проходят древних славян в начальной школе. Там довольно простые вещи: внешний вид (одежда, например), имена, основные занятия. Вообще-то там в конце надо сделать тест уровня «Какое имя более славянское: Ганс Синий или Большое Гнездо?».
Но тут Ольга предложила детям взять листок бумаги и нарисовать инстаграмм-профиль какого-нибудь славянина. Ну, понимаете, чтобы с аватаркой, краткой биографией и примерами постов. Это сразу всё: и русский язык, и проверка всех знаний, и образование систематики между дисциплинами. «Сегодня заколачивал тын, чтобы не пришли половцы», «Сторговал у новогородского купца подковы, иду тюнить коня» — это прекрасно.
Точно так же домашнее задание можно принять в виде 60-секундного ролика для Тиктока — и по интенсивности подготовки работы там будет куда больше, чем в обычной домашке.
Мгновенное подкрепление
Наши тренеры в какой-то момент обратили внимание, что да, круто хвалить ребёнка после каждого успешного действия, но хотелось бы ещё это как-то закреплять. И попросили методолгов дать им что-то. Методологи дали альбом с ачивками, куда надо клеить соответствующие наклейки.
Ольга тоже использует наклейки, только без альбома. Если ребёнок сделал что-то хорошо — он получает наклейку с героем популярного сейчас мультфильма. Клеить её никуда не надо, но можно меняться, сидеть гордиться или вообще делать с ней что угодно. Интересны причины получения наклейки: обычно это исправленная ошибка учительницы, какое-то хорошее дополнение к ответу или личный прогресс. Личный прогресс может заключаться, например, в том, что после трёх троек ребёнок получил четвёрку. Атмосфера в классе поставлена настолько круто, что все хлопают и лезут обниматься к такому персонажу, потому что он превозмог и вырвал очко у системы ) Наклейка тут служит триггером. А в других случаях — усиленной транзакцией «ты молодец».
Эта система не самая докрученная в плане игрофикации процесса (бывают и «десять очков Гриффиндору», и всякие сложные системы), но она работает достаточно хорошо, чтобы дети подходили к учительнице после уроков и говорили:

Относиться к детям, как к людям
Это, пожалуй, самое сложное. И это не про «на равных», а про уважение. Вся история про научные споры выше и прочее держится как раз на том, что в классе стоит продуктивная атмосфера. У нас в «Метеоре» важно поддерживать её: что-то есть в методологии, ну и сами тренеры приходят не пальцем деланные. Но когда у тебя есть конкретная спортивная задача вроде «обыграть соседнюю школу», это проще.
В классе Ольга при беседах 1:1 старается садиться рядом с детьми (чтобы глаза были примерно на его уровне) — это уже формирует доверие. Дальше не давит, а даёт решать самому. Тренеры в конце занятия при тактическом разборе игры тоже всегда садятся так, чтобы глаза были на уровне с детскими — так дети гораздо лучше высказывают своё мнение (и вообще чувствуют себя лучше).
Вот мальчик на уроке ИЗО не хотел рисовать. Она подсела рядом, спросила, что случилось. Он объясняет: «Мама сказала, что я рисовать не умею, смысл тут колебаться?». В этой ситуации нельзя снижать авторитет родителей — но и нельзя оставлять ребёнка в состоянии «я кривой». Дальше серия вопросов: «А ты сам как думаешь? Почему мама так считает?». Тогда удалось убедить ребёнка, что это был один частный случай, и из-за одной неудачи так пошло. Дальше Ольга прямо на телефоне показала, как рисуют разные художники-абстракционисты. Мол, нравится? — «Ну не очень» — «А знаешь, сколько вот эта картина стоит? Смотри, 50 миллионов». В этот момент ребёнок уже понимает, что не всё так плохо. Диалог продолжается: «А как ты считаешь, что ты теперь будешь делать?». Ребёнок: «Наверное, я попытаюсь нарисовать, потом ещё поговорю с мамой» — «Хорошо, потом расскажи, как прошло».
А дальше всё зависит от мамы. В тот раз получилось удачно.
Проблемы
Первая очевидная проблема такого подхода — время. Предметы по стандарту имеют ограниченное количество часов, и объяснять их подробно, попутно прогружая рациональное мышление, атмосферу и творческое мышление — задача ещё та. Одна из главных проблем школьного образования на этой стадии — это когда некоторые в классе уже всё поняли, а некоторые ещё нет. Класс движется со скоростью самого медленного. Понятно, что самый тугой останется на второй год, но это очень плохой инструмент управления скоростью. Гораздо лучше работают системы с последовательным вылетом учеников (обычно это хорошая профессиональная подготовка — а-ля олимпиадная в школе) — но в обычном классе так нельзя. То есть у вас всегда будут дети с разной скоростью обучения — и при этом плохо будет и тем, кто не понял, и тем, кто понял и скучает.
Если вы почитаете «Цель» Голдратта, то там прямо описано, как управляются производство с бутылочными горлышками такого типа. Я уверен, что Ольга никогда не управляла производством, но решение она приняла ровно по Голдрату: рассадила не «ботаны впереди, забияки сзади», а парами «ботаник-хулиган». Ну, я опять упрощаю, но схема такая.
В результате кто-то на перемене не получит по очкам, а кто-то на уроке быстрее поймёт предмет. Потому что умные дети обожают объяснять, и умеют это делать ровно теми словами, которые поймёт такой же ребёнок. Действует правило: если один всё решил, то может помогать соседу по парте. Но результатом считается не ответ на задачу, а самостоятельное воспроизведение соседом решения с объяснением, зачем какой шаг.
Классическая же схема подразумевает, что «тормоз» пойдёт доучиваться у репетитора, пока класс ушёл дальше. Это не хорошо и не плохо, просто у подходов разные задачи.
Вторая проблема — сопротивление родителей. Родители хотят, чтобы их детей учили точно так же, как их самих когда-то (в общем случае). И здесь учитель начинает работать как руководитель проекта, убеждающий не только свою команду, но и стейкхолдеров, что делать надо именно так. Первый пример: домашнее задание составить кроссворд из слов мультфильмов и игр. На весь класс две самостоятельные работы: кроссворды по Гравити Фоллз и с терминами жаргона Майнкрафта. Остальные сделали родители — потому что дети творили явно какую-то фигню, которая не соответствовала их представлениям о прекрасном.
Или вот Ольга взяла и объяснила детям в первом классе линейные уравнения. Они лёгкие, если что, мне их дед объяснил тоже в первом классе, и они очень логично легли в систему. Родители об этом узнали: «вы слишком многого хотите от наших детей». Начали разбираться: а что, детям было сложно? Они не поняли и спрашивали вас? Нет, дети всё сразу впитали, никаких проблем. Просто уравнения с точки зрения родителей — это для третьего класса, и всему своё время.
Третья проблема — это несмотря на то, что в стандартах заявлено стремление к дивергентному обучению, в экзаменах у нас старое доброе «выбери один из вариантов». Это самая ущербная система из возможных, потому что во многих предметах это «найди лишнее в ряду» или «продолжи ряд». Ряд 2, 4, 6, 10 вполне можно продолжить числом 11. Что лишнее в наборе «ложка, нож, кастрюля, очки» сильно зависит от того, какая стоит задача. Ольга старается, чтобы дети нашли задуманное автором задачи решение среди прочих — но не требует только его. К счастью, ей ещё не нужно объяснять детям ещё и логику составителей ЕГЭ.
И да, если говорить про экзамены, даже в инструменте «выбери вариант» есть волшебно-крутой «Русский медвежонок», который настолько хорош, что сводит с ума уже второе поколение родителей.
Четвёртая проблема — школа не готова к цифровому обучению. Если что, на Учи.ру есть марафоны, когда дети могут брать какие-то задания и делать их. Побеждает класс, который лучше других решает всю эту фигню. То есть дети ради этой ММО начинают реально разбираться в предмете. Потому что одно дело, когда это просто обучение, а другое — когда можно обойти 3Б из соседней школы! Даже несмотря на то, что один такой «чемпионат России» по русскому её дети выиграли, родители были активно против таких подходов. Потому что телефон, а телефон портит глаза и убивает всё живое в ребёнке. Хотя пандемия и дистанционка всё перевернули, и эта проблема уже стоит не так остро.
Ну и последняя проблема — это тот факт, что после таких начальных классов детей ждёт средняя школа. Где педагоги могут попасться далеко не придерживающиеся таких же идей образования. Это означает, что дети, привыкшие к тому, что их держат за людей, могут потерять мотивацию к изучению предметов.