В культуре, к которой я привык, разработчик — это творец. Ты чувствуешь, что создаёшь что-то новое, уникальное, то, чего ещё нет. Придумываешь, проектируешь. В той культуре, если в твоём коде находили ошибки, ты не считался квалифицированным разработчиком. Сейчас человек пишет тонны строк кода, рассчитывая на то, что кто-то другой их после него тестирует и проверяет, — он об этом может не думать. Когда ты считаешь, что твоя работа только писать код, а проверять его — дело тестировщика, теряется ответственность за качество твоей работы.
Это, на мой взгляд, очень сильно девальвирует профессию. Из разработчиков мы превращаемся в кодеров, которым сказали что-то написать, вот они и пишут. Я переживаю на эту тему, но вижу, что сейчас это распространённая тенденция. С другой стороны, я задумался, а почему это обязательно что-то плохое? Изменилось время, задачи, возможности. В департаменте, где я работаю, проходили стажировку 40 участников «Школы 21», и 80 % из них получили офферы.
Я приверженец классической системы образования и считаю его очень важным.
При этом не из всех вузов выходят ребята с любовью к профессии, многие из нас ненавидят половину предметов, которые изучали. И многие считают, что им не повезло с преподавателями. Это не предмет плохой, это у тебя был плохой наставник. Но полюбил бы ты какой-то предмет, если бы у тебя не было вообще наставника, — тоже большой вопрос. Наставник сформировал у тебя какое-то к нему отношение: либо положительное, либо отрицательное. А когда ты механически учишься, у тебя, скорее всего, никакого отношения к этому не будет. Это набор каких-то алгоритмов, действий, подходов. Айтишники всё больше стали нужны не только классическим IT-компаниям, а всему большому бизнесу. Их постоянно не хватает, рынок давно перегрет.
Это очень сильно влияет на самомнение. Люди считают, что они с лёгкостью найдут работу, если у них в резюме просто написано Java. При этом они часто очень мало что пробовали и видели в жизни, а тем более — не создавали сложные системы.
В итоге как только ты окунаешься в какой-то большой проект, начинаешь ощущать, сколько ещё знаний и опыта тебе нужно получить. Особенно это проявляется, когда что-то идёт не так. Обычно сначала у всех всё хорошо, пока всё получается, все бодрые и весёлые, а когда возникает первая проблема — не успеваешь в дедлайн, кусок твоего кода повлёк инцидент, и система начала падать — ты не знаешь, что с этим делать.
Всё циклично, это изменится, и я думаю, что мы снова начнём воспринимать профессию разработчика как человека, который создаёт что-то новое, уникальное, качественное и классное, а не просто выполняет задачу.

Каждый стажёр определяется в команду, которая работает над реальным продуктом на том технологическом стеке, который интересен стажёру. Стажёр закрепляется за тимлидом и начинает своё обучение. По разным направлениям программы обучения немного отличаются, но основной концепт везде один и тот же, где стажёры получают:

• Ресурсы, откуда можно черпать знания.
  
• Учебное задание. Обычно это какой-то самостоятельный проект, который он должен написать сам. Тимлид в процессе разработки продукта проверяет код, рассказывает лучшие практики. Таким путём мы оттачиваем правильный подход к разработке и даём фундаментальные знания по работе с промышленными фреймворками.

После стажёр начинает работу в реальном проекте вместе с командой, в которую его определили. Там он изучает паттерны проектирования программ. На этом этапе ему обычно даются отдельные компонентные задачи, которые проверяют и с которыми помогают остальные разработчики.
На финальном этапе стажёр перестает быть стажёром и становится младшим разработчиком. Джун может сам выполнить отдельные поставленные перед ним задачи, в его коде не бывает серьёзных архитектурных или функциональных ошибок. На этом этапе мы обычно принимаем решение о зачислении в штат.
На мой взгляд, самое сложное — это понять, что промышленная разработка, это не просто написать маленький учебный проект. Есть релизный цикл, тестирование, DevOps и реальные пользователи. Стажёры понимают, что работа разработчика — это не всегда занятие прикольными, интересными и инновационными вещами. Порой мы сталкиваемся с муторной работой, но это обязательная часть работы любого разработчика.

Моё основное образование — бизнес-менеджмент, которому я учился даже не в России, а в штате Вирджиния. Сейчас я уже окончил стажировку и успел попробовать как разработку игр на Unity, так и DevOps. Работаю над сборкой, тестированием и хранением артефактов по коммиту. В банке существуют свои требования по безопасности и качеству кода, и до моего прихода такими вещами занимались сами разработчики. Эту часть работы сейчас выполняет наша небольшая команда. В основном я помогаю iOS и macOS проектам, однако в последние пару месяцев мною решалась задача деплоя системы с нуля, которая включала в себя полноценный фронт и бэк. Стек — Jenkins, Docker, Ansible, Fastlane, Xcode, Nginx, SonarQube, Python.
Ещё до «Школы 21» я решил попробовать сферу IT, но думаю, без неё не удалось бы совершить этот «переход» так быстро. «Школа 21» дала мощный толчок в начале, который я лично считаю очень важным. В этом заслуга программы обучения в виде «бассейна» с множеством заданий разного уровня, которые не дают тебе прийти в себя и осознать, что происходит, однако по прохождению ты наконец осознаёшь объём материала, который удалось перелопатить.
«Школа 21» больше про прокачку навыка поиска нужной информации, про работу в команде и про правильную оценку результатов. Главное — преодоление страха в отсутствии хард скилов. Мне несколько раз приходилось изучать что-то с нуля, и при должном отношении к этой «проблеме» она становится обыденной.

Наше подразделение отвечает за технологическую поддержку работы всех зданий и связанных процессов. И мы были первым департаментом, который вошёл в эксперимент со «Школой 21».
Как это выглядело для меня? Много людей, которые раньше не имели никакого отношения к IT, бросили всё и сделали ставку на развитие в этой области. У нас было скептическое отношение, мы как-то привыкли, что айтишники — это своего рода отдельная каста. Вход только для своих — людей с классическим математическим или техническим образованием. Чтобы с пелёнок разбирал-собирал компьютер, в девять лет уже написал три разные программы, поиграл с друзьями по сети.
Как мы думали до встречи со стажёрами «Школы 21», основной риск был в том, что с участниками нужно будет нянчиться. Участники, которые пришли к нам на стажировку, по методологии «Школы 21» были на седьмом уровне. И это, мягко говоря, не сильно применимо к нашим реалиям. Мы ожидали, что ребят нужно переучивать. Дальше был вопрос — насколько это будет трудоёмко.
Но и так оказалось, что наши опасения не оправдались. Именно тяга к знаниям, изменениям и навык «учиться» и «переобучаться» даёт свои плоды. Многие ребята перешли на постоянную работу, при этом продолжая обучение. В итоге с нашей стороны только позитивные отзывы. Мы начинали в рамках одного управления, на текущий момент ребята работают уже в более чем половине департаментов Сбера.
Действительно, все очень скептически к этому относились, но всё получилось, на наш взгляд, очень хорошо. Именно идейность и целеустремлённость помогает ребятам очень быстро обучаться, получать удовольствие от новой работы и двигаться вперёд.
В целом работа со стажёрами «Школы 21» в команде почти не отличается от того, как наша команда адаптирует обычных джунов с небольшим опытом работы и техническим образованием.
Участники включаются в команду, в которой есть тимлид, эксперты и которой поставлены общие задачи. Сначала им даются задачи попроще, ребятам подсказывают, с чего начать, что почитать, что изучить. Они знают, к кому обратиться, если что-то непонятно. Стажёры — такие же полноценные участники команды, и, как и у всех, у них могут быть какие-то затыки, сложности и проблемы. Они у всех разные, но всегда известно к кому обратиться, с кем пообщаться. Начинают стажёры, когда у них есть простые тестовые задачи, когда они занимаются какими-то исследованиями.
Например, мы готовимся к реализации новой функциональности. И чтобы стажёрам не было страшно, что они что-то натворят и проект из-за этого встанет, мы просим их исследовать какие-то вещи, попробовать что-то простенькое, прикинуть что и как. И по мере того как ребята вливаются, они получают боевые задачи.

Я переехала в Москву из Воронежа, где заканчиваю Воронежский государственный университет по двум направлениям — «менеджмент» и «бизнес-администрирование».
Мне нравится, что в «Школе 21» нет никакой конкуренции, все учатся в своём темпе и всегда готовы прийти на помощь, если ты в ней нуждаешься. Я проходила самый первый «бассейн» самого первого набора, о «Школе 21» не было практически никакой информации. Многое казалось неправдой: непонятно было, зачем Сберу открывать это, почему бесплатно, как это без учителей? Казалось, что в этом есть какой-то подвох. Поэтому особо не строила ожиданий.
Я из тех участников, кто впервые увидел терминал во время «бассейна». Сейчас работаю в Сбербанке, получив оффер через пять месяцев стажировки. За это время работала над разными проектами. Например, в лаборатории робототехники Сбербанка разрабатывала интерфейсы для роботов, у которых есть экраны. Сейчас работаю над двумя проектами. Первый — это приложение, которое поможет рассчитать более выгодный тариф при расходовании электроэнергии для разных объектов банка и его экосистемы. А второй — приложение, в котором команды разработки смогут грамотно управлять доступными им серверами или арендовать новые без кучи заявок или отдельных специальных людей, отвечающих за это. Здесь постоянно идёт упрощение процессов, с которыми сталкиваются разработчики, и мне нравится участвовать в этом.